Примечания

Произведения, включенные во второй том, написаны А. И. Куприным в период с 1896 по 1900 год. В эти годы им были созданы "Молох", "Прапорщик армейский", "Олеся".

Весной 1896 года Куприн приезжает в качестве корреспондента киевских газет в Донецкий бассейн, знакомится с работой заводов, несколько месяцев работает на рельсопрокатном заводе заведующим учетом кузницы и столярной мастерской. Он внимательно и с сочувствием присматривается к условиям существования рабочих, к их труду и нравам, слышит о вспыхивающих то тут, то там рабочих волнениях.

Вернувшись из поездки, Куприн печатает в "Киевлянине" очерки ("Рельсопрокатный завод", № 147, и "Юзовский завод", №№ 265, 266). Тогда же зародился у Куприна и замысел большой повести "Молох" - повести, в которой писатель обобщил волновавшие его мысли о влиянии капитализма на человеческую личность. "Молох" был напечатан в "Русском богатстве". Короленко записал в книге регистрации рукописей: "Молох"... Хорошо. Принято".

В повести писатель впервые обратился к большим общественным вопросам, живо волновавшим его современников. "Молох" - одно из немногих в ту пору произведений, в котором изображалась картина рабочего бунта. Повесть носит ярко выраженный антикапиталистический, гневно-протестующий характер. Один из критиков писал сразу после опубликования повести: "Она является сильным протестом против пошлых сторон жизни, против общего поклонения золотому тельцу, против всего направления современной цивилизации" ("Жизнь и искусство", 1897, № 26, 26 января).

Герой повести - умный, гуманный инженер Бобров - болезненно воспринимает окружающую его действительность со всей ее ужасающей несправедливостью и социальным злом. Но в то же время этот слабый, напуганный жизнью человек не способен к борьбе и может лишь бессильно проклинать капитализм, доходя при этом до отрицания необходимости промышленного прогресса вообще.

Критика встретила повесть сочувственно. В большинстве статей отмечалось хорошее знание писателем производства, верные психологические характеристики, жизненность образов.

Через три года после написания "Молоха" писатель снова возвращается к вопросу о положении рабочих и пишет рассказ "В недрах земли". Несмотря на общий мрачный колорит, он по-настоящему оптимистичен - исполнен веры в добрые свойства человеческой души, озарен идеей рабочей солидарности.

В настоящем томе помещены также произведения, посвященные Полесью, куда в 1897 году судьба забросила Куприна.

Автобиографическая повесть "На переломе (Кадеты)" занимает особое место среди произведений писателя, посвященных армии. Она как бы предваряет "Поединок". Именно из таких закрытых военных учебных заведений выходили те самые армейские бурбоны - с их некультурностью, грубостью, кастовым высокомерием и оторванностью от жизни народа,- которых писатель изобразил потом в "Поединке".

При первой публикации в газете в 1900 году "Кадеты" (повесть называлась тогда "На первых порах") прошли почти не замеченными критикой. Опубликованные вторично в 1906 году в "Ниве", они вызвали резкие критические отзывы военной прессы. Критик военно-литературного журнала "Разведчик" Росс в фельетоне "Прогулки по садам российской словесности" писал: "Возьмите картину лучшего художника, лишите ее всех светлых тонов - и вы получите произведение во вкусе беллетристов новейшей формации - беллетристов "левых", берущихся за изображение военной жизни в разных ее проявлениях. Это приходится по вкусу читателям известного рода, но куда же отходит художественная правда? Увы, ей нет места; она заменяется тенденцией. В наше время тенденция эта такова, что все военное должно быть обругано, если и не прямо, то хоть иносказательно... По Куприну, кадетский корпус недалеко ушел от блаженной памяти бурсы, а кадеты - от бурсаков...

И ведь что удивительно! Талант автора - несомненен. Рисуемые им картины - жизненны и правдивы. Но... Зачем же говорить только о дурном, исключительно о гадостях, подчеркивая и выделяя их!" Критик заявил, что в повести "видна рука "товарищей" и их присных..." ("Разведчик", 1907, № 874, 24 июля).

Молох

Впервые - в журнале "Русское богатство", 1896, № 12, с подзаголовком "Повесть" и посвящением - В. Д. К-вой. В сильно измененной редакции "Молох" был опубликован в сборнике "Рассказы" изд. "Знание", 1903. В этом же году повесть вышла в Ростове-на-Дону в издательстве "Донская речь". В этом издании она заканчивалась словами: "Действительно, вид у Боброва был ужасный..." Последующая сцена - разговор доктора с Бобровым, впрыскивание морфия и т. д.- отсутствовала. Подготавливая повесть для полного собрания сочинений, изд. т-ва А. Ф. Маркс, Куприн вносил значительные изменения в свой первоначальный замысел. По сохранившимся письмам писателя к Н. К. Михайловскому видно, что последнюю главу Куприн вначале написал значительно более остро и резко. Но затем, очевидно, по настоянию Михайловского, изменил ее. Куприн писал Михайловскому: "У меня есть черновая "Молоха", и я по ней могу переделать 11-ю главу (так что рукопись может остаться в редакции). Если же вы находите, что надо переделать кое-что в середине, тогда будьте добры - пришлите рукопись. Но, я думаю, это не необходимо. Я сделаю так (об этом я и раньше думал): слова десятника, кончающие 10-ю главу,- о бунте, вспыхнувшем на заводе,- я оставлю. Затем, предоставив Боброва своим размышлениям, я поведу его к паровым котлам. Здесь "Молох" у него отождествляется с Квашниным... Заключительные строки я оставлю те же, что и раньше, только доктор, который произносит слово "Молох", будет совершенно здоров. О бунте ни слова... Он будет только чувствоваться. Хорошо ли это?.. Я не знаю, может быть, Вы находите взрыв котла (умышленный) мелодраматическим эффектом? Но мне рассказывали о совершенно аналогичном случае" (ИРЛИ).

И затем, посылая исправленный текст, Куприн снова пишет Михайловскому: "Посылаю Вам 11-ю главу "Молоха". Я ее сильно переделал согласно Вашим указаниям. Теперь покорно и убедительно прошу Вас: если что-нибудь введет Вас в смущение в цензурном или ином отношении, пройдитесь по ней Вашим пером. Кроме того, во всяком случае интересно было бы узнать Ваше окончательное мнение. В одном признаюсь: болезненной психологии я все-таки не смог избежать. Может быть, этот несчастный жанр неразлучен со мною?" (ИРЛИ).

Судя по этим данным, Куприн предполагал закончить повесть описанием рабочего бунта и взрывом паровых котлов, который должен был осуществить Бобров. По настоянию Михайловского, из боязни цензуры Куприн изъял эти острые места, что несколько усилило пессимистический тон произведения. А. Богданович в своей статье о Куприне писал, что в конце повести чувствуется несамостоятельность автора. "Из десяти небольших рассказов, составляющих сборник, - писал Богданович о сборнике рассказов Куприна, - трудно сказать, который лучше. Исключение составляет самый большой из них - "Молох"... Несмотря на отдельные превосходные места, например, описание общей картины завода, в рассказе, скорее повести, чувствуется какая-то связанность, словно художник работает под чуждым влиянием" ("Мир божий", 1903, № 4, А. Б., "Критические заметки", отдел второй, стр. 7).

После напечатания повести в журнале Куприн продолжал работать над нею. Готовя текст для сборника "Рассказы" (1903), он усилил в девятой главе резкую характеристику Квашнина, введя абзац, в котором Квашнин говорит Шелковникову, что рабочим можно обещать все что угодно и обещаниями потушить любую "бурную народную сцену". Снял слова Боброва, с которыми он обращается сначала к котлам, затем к воображаемому Квашнину: "Ага. Вот мы посмотрим сейчас, вот посмотрим, рыжее, прожорливое чудовище!.. Побольше огня, немного холодной воды, и вместо ненасытного чрева - тысячи осколков... А! Ты ехал сегодня в своей колеонице, а вокруг теснились твои жалкие рабы... А! Ты любишь почет. К тебе подходят не иначе, как ползком... Тебе стоит только шевельнуть пальцем, и матери приносят на твой грязный престол своих невинных дочерей... Молох, Молох!.. Но вот сейчас мы посмотрим!" ("Русское богатство", 1896, № 12, стр. 167). По-видимому, писатель удалил этот отрывок потому, что он был связан с прежними планами окончания повести (взрыв котлов). Изъяв этот кусок, Куприн вставил небольшой отрывок с описанием бунта, отсутствующий в тексте "Русского богатства", от слов: "Красное зарево пожара" и до слов "...сжатой на узком пространстве человеческой массы".

В первой редакции отсутствовали заключающие седьмую главу слова доктора Гольдберга: "Подождите, доиграются они!.."

В восьмой главе в тексте "Русского богатства" был небольшой отрывок, посвященный матери Боброва: "Ласка и нежность с детства обходили Боброва. Отца он не помнил. Мать его была суровая и раздражительная женщина, почти помешанная на странствующих монашенках. Пять лет тому назад ею совершенно овладело религиозное помешательство (вообще в ее роду сумасшествие было явлением наследственным)..."

Готовя повесть для первого тома полного собрания сочинений, изд. т-ва А. Ф. Маркс, Куприн, кроме мелких стилистических поправок, ввел в одиннадцатую главу слова кучера Митрофана: "Барин! Подожгли!",- подчеркнув этим, что пожар возник не случайно.

"Мы будем с тобой молчали-ивы..." - из романса П. И. Чайковского "Молчание" на слова Морица Гартмана (1821-1872), в переводе А. Н. Плещеева (1825-1893).

...в истории Иловайского... - Иловайский Дмитрий Иванович (1832-1920) - реакционный историк, автор учебников всеобщей и русской истории.

Молох и Дагон. - Молох - бог солнца в древней Финикии; существовал обычай приносить в жертву Молоху детей. Дагон - божество плодородия у филистимлян.

"Выпьем, что ли, Ваня, с холода да с горя?" - из романса А. А. Алябьева (1787-1851) "Кабак" на слова Н. П. Огарева (1813-1877).

Чары

Впервые - в газете "Жизнь и искусство", 1897, приложение № 3 (дата ценз. разреш. - 14 февраля), за подписью: А. Поспелов.

Первенец

Впервые - в газете "Жизнь и искусство", 1897, приложение № 5 (дата ценз. разреш. - 6 марта), за подписью: А. К.

В образе Ивана Лиодоровича Венкова Куприн вывел русского поэта-демократа Лиодора Ивановича Пальмина (1841-1891), автора известной революционной песни "Не плачьте над трупами павших борцов", который действительно помог юному Куприну напечатать первое его произведение - "Последний дебют".

Критик А. Измайлов в заметке "А. И. Куприн", опубликованной к 25-летнему юбилею литературной деятельности Куприна, писал в газете "Русское слово" (1914, № 278, 3(16) декабря), вспоминая его литературный дебют: "В этот декабрьский день двадцать пять лет назад было положено начало тому литературному событию, которое теперь означают словом - Куприн. Кто же мог тогда видеть, что это событие, и как винить того ротного командира, который на глазах юного юнкера разорвал по всей длине номер "Сатирического листка" с первым его "произведением" и, сажая юношу в карцер, пригрозил ему: "Смотрите, чтобы впредь не было подобных глупостей!.."

В "Первенце" все это записано Куприным именно так, как было. Но надо слышать, как рассказывает это он сам, поддаваясь ласковому воспоминанию о прекраснейшем дне своей жизни, хоть и законченном в карцере.

Так "нарушением порядка" началось поприще Куприна и в этих тонах пошло дальше".

Нарцисс

Впервые - в газете "Жизнь и искусство", 1897, приложение № 6 (дата ценз. разреш. - 24 марта). В 1913 году под названием "Виктория", но в той же редакции был напечатан в первом выпуске "Летучих альманахов". Под старым названием вошел в XI т. собрания сочинений "Московского книгоиздательства" (1914).

Пентефрия - по библейскому преданию, жена египетского царедворца, пытавшаяся соблазнить целомудренного Иосифа Прекрасного.

Прапорщик армейский

Впервые - под названием "Кэт" в газете "Жизнь и искусство", 1897, № 113, 25 апреля, № 116, 28 апреля. № 121, 3 мая, № 123, 5 мая, № 126, 8 мая, № 127, 9 мая, № 128, 10 мая. С небольшими изменениями под названием "Барышня" повесть была напечатана в 1906 году в журнале "Север", №№ 1-7. В новой редакции под названием "Прапорщик армейский" вошла в 1908 году в четвертый том собрания сочинений Куприна, изд. "Московского книгоиздательства". Редактируя журнальный текст, Куприн снял следующее место в характеристике ротного Василия Акинфиевича (после слов "на службе я его не терплю"): "Тут он проявляет прямо дореформенную грубость и неумолимый, фанатичный педантизм. Я помню, как он крикнул, когда однажды во время ротного учения я сбился с ноги: "Черт знает, что за безобразие! Вся рота никуда не годится! Вся рота не в ногу идет! Один только поручик и идет в ногу!" В этом же издании было исключено из текста повести место, где говорилось о том, что Василий Акинфиевич не любит природу: "В этом отношении о нем в полку ходит интересный рассказ. Однажды в весеннюю прекрасную ночь Василий Акинфиевич сидел у открытого окна и писал ротную отчетность. За окном благоухала сирень и белая акация, и на темном небе горели звезды... Но вот где-то очень близко в куста* начинает петь соловей... Капитан нетерпеливо морщится. Соловей поет все громче и страстнее. Тогда капитан не выдерживает и кричит денщику: "Сидоренко, пойди в сад и прогони камнем эту птицу, Она мне мешает заниматься". Даже денщик окаменел от изумления перед таким вандализмом Василия Акинфиевича". Исправления были вызваны, по-видимому, тем, что Куприн счел нужным использовать эти характеристики в повести "Поединок" для портрета капитана Сливы.

В более поздней редакции был изменен и конец повести. В первоначальном тексте после слов "первым движением его было" шли слова "закрыть руками написанное. Однако я так настойчиво потребовала дневник, что Ланшин (в газетном тексте герой именовался Лапшиным.- И. П.) должен был покориться, не дописав даже фразы до конца.

Дневник его несколько интереснее, чем он сам. Я не возвращу ему этих листков, хотя и обещала это сделать. Иногда ведь маленький обман спасает от больших неприятностей. Когда ты будешь в Петербурге (ах, как я по нем соскучилась), мы прочтем с тобою вместе дневник "моего офицера". Только ты не предавай уничтожению моих писем. Вместе с дневником они составят смешное целое.

До свиданья, Лидочка. Тоскую по тебе страшно и целую тебя несчетное число раз.

Твоя шалунья Кэт".

В позднюю редакцию повести была введена песенка "Юный прапорщик армейский", которая и дала новое название произведению.

Печатается по сборнику: А. И. Куприн "Прапорщик армейский и другие рассказы". Прага, 1921.

...и Эмин... и "Оракул Соломона", и письмовник Курганова, и "Иван Выжигин", и разрозненные томы Марлинского. - Эмин Федор Александрович (ок. 1735-1770) - русский писатель и журналист, автор романов "Письма Эрнеста и Доравры", "Непостоянная фортуна, или Приключения Мирамонда" и др.; "Оракул Соломона" - гадательная книга, изданная в 1774 г. в Петербурге; письмовник Курганова - своеобразная энциклопедия XVIII в., составитель ее, Курганов Н. Г. (1726-1796), ввел в свой труд сведения по грамматике, свод русских пословиц, переводные повести, шутки, загадки, стихи, словарь иностранных слов и т. п.; "Иван Выжигин" - роман реакционного писателя Ф. В. Булгарина (1789-1859); Марлинский А. А. (Бестужев) (1797-1837) - писатель-декабрист, автор широко популярных в 30-х годах XIX в. романтических повестей "Лейтенант Белозор", "Аммалат Бек" и др.

"Балагула" - экипаж (евр.).

Герман Гоппе. - Гоппе Г. Д. (1836-1885) - издатель журнала "Моды и новости", в котором печатались правила хорошего тона.

"Счастье, призрак ли счастья?.. Не все ли равно?" - из стихотворения С. Я. Надсона (1862-1887) "Счастье, призрак ли счастья,- не все ли равно..."

Барбос и Жулька

Впервые в газете "Жизнь и искусство", 1897, приложение № 9 (ценз. разреш.- 17 мая).

Детский сад

Впервые в газете "Волынь", 1897, № 147, 24 августа, за подписью: А. К.

Аllеz!

Впервые - в газете "Волынь", 1897, № 173, 28 сентября. В том же году был напечатан в сборнике "Миниатюры".

Первая редакция рассказа подверглась значительной переработке в 1902 году, когда Куприн готовил его для сборника "Рассказы", изд. "Знание". В архиве А. М. Горького хранится несколько страниц рассказа из сборника "Миниатюры" с большой авторской правкой Куприн предполагал дать рассказу другое название. Вместо "Allez!" он написал "Мишура", затем "Мишура" тоже была зачеркнута, перечеркнуты и два других предполагавшихся названия: "В цирке" и "Гимнастка". Рассказ был послан в "Знание" под названием "Акробатка". 23 ноября 1902 года Куприн писал Пятницкому: "...заглавие никак не могу придумать. Остановился на заголовке "Акробатка"..." (Архив Горького). Однако рассказ в сборник по каким-то причинам не вошел, и выправленный текст опубликован не был.

В 1905 году рассказ напечатан в "Нижегородском сборнике", изд. "Знание", в первой редакции, под названием "Вперед!.." (причем в тексте слово "Allez!" тоже было всюду заменено словом "Вперед!"). В третьем томе рассказов, изд. "Мир божий", рассказ был напечатан под первоначальным названием с небольшими сокращениями.

Известно высказывание Л. Н. Толстого о рассказе.

29 декабря 1906 года П. А. Сергеенко записал: "Вечером вышел Лев Николаевич к чаю оживленный и заговорил о Куприне, которого прочитал почти всю книжку. Был доволен Куприным.

- Особенно хороши два маленьких рассказа: "Allez!" и "Поздний гость"... "Allez!" - прелестный рассказ. Хотите послушать?

Сухотин начал читать и прочел очень хорошо. Лев Николаевич все время восхищался и делал сочувственные реплики: "Гм!",- после чтения сказал:

- Как все у него сжато. И прекрасно. И как он не забывает, что и мостовая блестела и все подробности. А главное, как это наглядно сдернута вся фальшивая позолота цивилизации и ложного христианства.

Я обратил внимание на особенную затруднительность выдержать правдивость, подгоняя эпизоды под "allez".

- Да, да, интересно было бы знать, какое первое "allez" дало ему тему.

Одно только "allez" показалось ему искусственным - когда Минота ведет девушку в кабинет.

- Тут можно сказать "entrez" (войдите. - И. П.) или что-нибудь другое.

Мы с Сухотиным сказали, что тут "allez" у Миноты наиболее характерно, как циническая шутка.

Лев Николаевич согласился и опять с нежностью и теплотой заговорил о Куприне:

- Кланяйтесь ему от меня и скажите, чтобы он, ради бога, не слушался критиков. У него настоящий, прекрасный, настоящий талант. Удержался бы только на должном месте" ("Литературное наследство", № 37-38, стр. 563)

Брегет

Впервые - в газете "Волынь", 1897, № 178, 5 октября.

  Где гусары прежних лет?
  Где гусары удалые?

- неточная цитата из стихотворения Дениса Давыдова "Песня старого гусара".

Первый встречный

Впервые - в газете "Жизнь и искусство", 1897, № 298, 28 октября, и № 299, 29 октября, за подписью: А. К.

Путаница

Впервые - под названием "Недоразумение" в газете "Жизнь и искусство", 1897, № 356, 25 декабря, за подписью: А. К-рин.

В 1900 году Куприн на эту же тему написал новый рассказ "Ошибка". Опубликованный в том же году в газете "Одесские новости" (№ 5155, 13 декабря), рассказ более нигде не перепечатывался. В 1907 году Куприн снова вернулся к рассказу "Недоразумение" и напечатал его с исправлениями и под новым названием, "Путаница", в газете "Речь", № 304, 25 декабря.

В 1895 году Куприн посетил киевскую лечебницу для душевнобольных и написал большой очерк "Киевский бедлам" ("Киевское слово", 1895, № 2799 и № 2802). Возможно, что именно во время этого посещения писатель узнал о том происшествии, которое впоследствии легло в основу "Путаницы" и "Ошибки".

Чудесный доктор

Впервые - в газете "Киевское слово", 1897, № 3578, 25 декабря, с подзаголовком "Истинное происшествие", за подписью: А. К.

Одиночество

Впервые - в газете "Жизнь и искусство", 1898, № 30, 30 января, и № 31, 31 января, с подзаголовком "Эскиз", за подписью: А. К. В измененной редакции под названием "На реке" рассказ был опубликован в 1901 году в "Журнале для всех", № 8. В той же редакции, но под старым названием вошел в сборник Куприна "Рассказы", изданный книгоиздательством "Знание" в 1903 году. В 1910 году был перепечатан в журнале "Нива золотая" (№ 7, 1 апреля) в отделе "Избранные сочинения писателей, одобренные графом Л. Н. Толстым", со сноской: "Граф говорит: "Вот кого я считаю самым талантливым из молодых,- это Куприна. Прекрасная школа, полный обьектизм (так в тексте - И. П.), очень хороши его картины казарменной жизни, а маленькие рассказы доставляли мне большое удовольствие. Мы их вслух читали".

Подготавливая в 1901 году рассказ к опубликованию в "Журнале для всех", Куприн многие иностранные слова заменил русскими ("балюстрада" - "перила", "комфортабельная обстановка" - "барская обстановка" и т. п.). Слова Покромцева о флирте в имении Широковых в газетном тексте звучали так: "Флиртовали..; Я тебе скажу, такой флирт у нас процветал, что просто ужас. Старый князь флиртовал с француженкой, кажется, специально для него и выписанной, княгиня с землемером, молодые князья со всеми окрестными поповнами". Более натуралистичным был в газетном тексте и рассказ Покрсмцева о княжне Бэтси (так именовали княжну в первой редакции рассказа). Исключен был также большой отрывок после слов "тянуло его рассказывать дальше", в котором повествовалось об интимных отношениях Покромцева с княжной.

Критикой рассказ "Одиночество" был встречен сдержанно. В рецензии, помещенной в журнале "Вестник знания" (1903, № 8), критик Ю. Веселовский упрекал Куприна за несколько искусственную ситуацию: Покромцевы проезжают как раз против того имения, где протекал "довольно пошлый" роман мужа. Но в то же время критик признавал, что "душевное состояние молодой женщины после разговора с мужем передано в рассказе весьма недурно".

"Вышла из мрака младая, с перстами пурпурными Эос…" - из "Одиссеи", эпической поэмы Гомера, в переводе б. А. Жуковского.

Лесная глушь

Впервые - в "Русском богатстве", 1898, № 9, под названием "В лесной глуши", с подзаголовком "I. Досвиток". Под названием "Лесная глушь", без подзаголовка и с небольшими стилистическими изменениями рассказ вошел в сборник "Рассказы" (1903).

Подзаголовок в журнальном тексте указывает на то, что Куприн предполагал опубликовать в "Русском богатстве" серию полесских рассказов. По всей вероятности, вторым произведением этого цикла должна была быть повесть "Олеся". В недатированном письме Куприна к А. И. Иванчину-Писареву, секретарю редакции "Русского богатства", содержится вопрос о том, пойдет ли "Олеся" в журнале (ИРЛИ). Однако повесть была отвергнута "Русским богатством", и рассказ "В лесной глуши" явился единственным произведением этого цикла, опубликованным в журнале.

Подготавливая рассказ для сборника в книгоиздательстве "Знание", Куприн внес в него небольшие изменения. "Фантастический фон" изменил на "страшный и грозный фон", "страшное, гипнотическое очарование" на "непонятное, тихое очарование" и т. п. В тексте "Русского богатства" к имени Талимон была дана сноска: "Его настоящее имя Пантелеймон, но Полесье весьма своеобразно коверкает все христианские имена: изменяя в них о на у, отбрасывая начальные слоги и т. п. Так, Софрон у полещуков - Софрун, Матвей - Мацько, Ермолай - Ярмоло и т. д.".

Кроме того, в журнальном тексте, в специальных сносках, давался перевод местных слов: "пыка - лицо, в том же смысле, как на севере говорят "рожа" или "морда", "суша - засуха", "ривчак - ручеек", "став - пруд", "трапляется - случается", "окоче - когда", "завше - всегда", "хустка - платок", "шворный - проворный", "опушний - последний", "каже - говорит", "жменями - горстями", "жартовал - шутил", "частуют - угощают", "затрусился - задрожал", "злякался - испугался", "шлях - большая дорога", "захолол - похолодел", "мара - тень, привидение", "ледве - едва", "спидница - юбка", "камизелька - кофта", "за комир - за шиворот", "секира - топор".

Печатается по сборнику: А И. Куприн "Прапорщик армейский и другие рассказы". Прага, 1921.

...был под Плевной... - Плевен - город в Болгарии. Во время русско-турецкой войны (1877-1878) был превращен турками в укрепленную крепость, под которой происходили ожесточенные бои союзных войск (русских, болгарских и румынских) против турецких. Осенью 1877 года Плевен был освобожден от турецкого владычества.

...и бузько, и кныга, и шуляк, и крук... - и аист, и чайка, и коршун, и ворон (укр.).

Мишурес - посредник, человек для поручений (евр.).

Олеся

Впервые - в газете "Киевлянин", 1898, №№ 300, 301, 304, 305, 306, 307, 308, 312, 313, 314, 315 318, 30 октября - 17 ноября, под названием "Олеся", с подзаголовком "Из воспоминаний о Волыни". В 1905 году повесть вышла в исправленной редакции отдельным изданием в "Библиотеке русских и иностранных писателей", вып. 18 и 19, СПб., изд. т-ва М. О. Вольф.

Готовя повесть для отдельного издания 1905 года, Куприн снял вступление, которым начинался газетный текст:

"Целыми днями мы бродили по болотам, то увязая по пояс в тине, то перепрыгивая с кочки на кочку, то пробираясь сквозь густую чащу аира и лозняка. "Господа, да идемте же домой,- говорил время от времени кто-нибудь из нас. - Ведь нельзя же, ей-богу, до ночи в болоте торчать". Мы соглашались уже с этим голосом благоразумия, но тут, как назло, чья-нибудь собака нападала на след бекаса, или подымался невдалеке целый утиный выводок... И опять нами овладевал неугасимый охотничий пыл.

В усадьбу мы возвращались обыкновенно после солнечного заката, едва держась на ногах от усталости, той хорошей, веселой усталости, которую дает только целый день, проведенный на охоте, нагулянный аппетит и ощущение полного ягдташа, оттягивающего плечо. Часто нас довозил до дому попутный мазур, возвращавшийся порожняком со своей пашни. Собаки наши еле тянулись за волами, свесив набок длинные розовые языки и останавливаясь около каждой лужи, чтобы торопливо лакнуть несколько капель грязной воды.

Зато какое наслаждение было, надев сухое белье и заменив болотные сапоги теплыми мягкими валенками, сидеть после обеда в ярко освещенной столовой перед рюмкой домашней наливки, крепкой и густой, как самый лучший ликер. Какую прелесть получали тогда все мелочные события этого дня! Их повторяли бесконечно, и все-таки каждый раз они вызывали снова: и веселый смех, и удивление, и досаду... у одного ружье затянуло: щелкнул сначала только пистон, а потом вдруг - бах! - и весь заряд полетел в небо... Другой великолепнейшим дуплетом убил пару уток. Третий... впрочем, кому же из охотников не знакомы эти волнующие, всегда немного неправдоподобные воспоминания?..

В один из таких вечеров наш милейший хозяин Иван Тимофеевич Порошин, лежа, по своему обыкновению, на широком турецком диване, рассказал нам несколько довольно любопытных местных преданий. Польщенный нашим вниманием, он в конце концов признался, что у него самого "произошел в жизни не совсем обыкновенный эпизод, в котором главную роль играла настоящая полесская колдунья".

- Боюсь я, что вы меня, старика, на смех поднимете,- добродушно прибавил Иван Тимофеевич,- а то бы я вам прочитал эту историю. Если уж говорить откровенно, то ведь и я когда-то пописывал... Вот и этот случай записал... Вышло что-то вроде маленькой повестушки, так, страничек в пятьдесят... Думал я сначала обработать ее, да так как-то она завалялась. Только вот что, господа... (он поглядел на нас поверх очков с доброю, нерешительной улыбкой). Я должен раньше сказать маленькое и довольно щекотливого свойства предисловие. Дело в том, что я вовсе не хочу поступать подобно тому автору, который, затащив приятеля послушать "маленький рассказец" и угостив его предварительно стаканом жидкого чая, устраивает ему самую коварную ловушку. Он припирает злополучного приятеля, для большей верности, в угол тяжелым письменным столом и затем без отдыха, без пощады, залпом прочитывает ему "рассказец" этак... в пятнадцать печатных листов... Поэтому, господа, убедительно прошу, если кого из вас устрашает перспектива полуторачасового чтения, то идите без стеснений в мой кабинет. Вам туда принесут ваши стаканы. И, уверяю вас, я ни капельки на это не обижусь: у меня никогда не было жилки авторского самолюбия.

Но никто после этого предисловия не тронулся с места; наоборот, все мы единодушно заинтересовались "повестушкой".

Иван Тимофеевич долго рылся в письменном столе и наконец вытащил тоненькую тетрадку, в обыкновенную четвертушку форматом, с пожелтевшими страницами и выцветшими чернилами.

Вот что он прочел".

Отбросив это вступление, Куприн как бы приблизил повесть к современности (как следовало из вступления, Иван Тимофеевич был уже стар, и эпизод с Олесей отодвигался тем самым в далекое прошлое). В остальном же текст отдельного издания "Олеси" полностью соответствовал газетному тексту повести.

В 1908 году при подготовке повести для собрания сочинений в "Московском книгоиздательстве" Куприн снял подстрочные примечания, объясняющие местные слова: "грубка - печка", "веселье - свадьба", "вышницы - ворота при въезде в деревню", "закрутки - по народному суеверию, для того чтобы причинить кому-нибудь зло, надо только сделать у него в хлебе закрутку, то есть известным образом закрутить несколько колосьев", "зоря, зирька - звезда".

Многие иностранные слова были заменены русскими ("сизифова работа" - "тяжкая работа", "мистическая тоска" - "разъедающая тоска", "решительный ресурс" - "решительное средство" и т. п.). По сравнению с первоначальной редакцией в повести появляются небольшие добавления и уточнения. Так, после слов "порывались целовать у меня руки" появилась фраза: "старый обычай, оставшийся от польского крепостничества". К словам: "да она чужая была, из кацапок" - прибавлено "чи из цыганов".

Повесть первоначально предназначалась Куприным для "Русского богатства" (см прим. к рассказу "Лесная глушь") и, очевидно, должна была явиться вторым произведением "полесского цикла". Однако "Олеся" была отвергнута "Русским богатством". Можно предположить, что журнал отверг "Олесю" потому, что редакция не была согласна с тем, как Куприн изображал крестьянскую массу (самосуд перебродских крестьян над Олесей и т. п.). Это противоречило народническому направлению журнала.

...Отчет доктора Шарко об опытах, произведенных им над двумя пациентками Сальпетриера.- Шарко Жан Мартен (1825-1893) - выдающийся французский врач-невропатолог; одно время работал главным врачом женской больницы Сальпетриер.

...голова Медузы,- работа уж не помню какого художника. - Картина художника П. А. Сведомского (1845-1904) "Медуза".

Оберон и Титания - персонажи из оперы "Оберон" немецкого композитора Карла Вебера (1786-1826).

Феральное число - роковое число.

Ночная смена

Впервые - в журнале "Мир божий", 1899, №2, с подзаголовком "Очерк".

Вспоминая свое знакомство с Куприным (летом 1898 года в Люстдорфе, под Одессой), И. А. Бунин писал: "В это чудесное лето, в южные теплые звездные ночи мы с ним без конца скитались и сидели на обрывах над бледным летаргическим морем, и я все приставал к нему, чтобы он что-нибудь написал, хотя бы просто для заработка. - "Др меня же никуда не примут", - жалостливо скулил он в ответ. - "Но ведь вы уже печатались!" - "Да, а теперь чувствую, напишу такую ерунду, что не примут". - "Я хорошо знаком с Давыдовой, издательницей "Мира божьего", - ручаюсь, что там примут". "Очень благодарю, но что ж я напишу? Ничего не могу придумать!" - "Вы знаете, например, солдат, - напишите что-нибудь о них. Например, как какой-нибудь молодой солдат ходит ночью на часах и томится, скучает, вспоминает деревню..." - "Но я же не знаю деревни!" - "Пустяки, я знаю, давайте придумывать вместе"... - Так и написал он свою "Ночную смену", которую мы послали в "Мир божий".., (И. А. Бунин. Повести. Рассказы. Воспоминания. 1961, стр. 591).

Готовя рассказ для своего сборника в издательстве "Знание", Куприн выражение "мистический ужас" исправил на "темный ужас", "чарующий колорит родчой земли" - "чарующий аромат" и т. п. Кроме того, в фразе: "Со всех сторон раздается одобрительная ругань патриотического характера" - были сняты слова "патриотического характера". Был снят также абзац после слов "серых однообразных ворохов": "Обойдя вокруг казармы, Меркулов опять подходит к часам и смотрит на них. Теперь обе стрелки совпали вместе. Меркулов пробует сообразить, сколько раз ему надо обойти все нары, чтобы большая стрелка сделала полный оборот. Но вычисление выходит слишком сложным и превосходит математические познания Меркулова".

Печатается по сборнику: А. И. Куприн, "Суламифь", Париж, 1921.

В недрах земли

Впервые - в газете "Приазовский край" (Ростов-на-Дону), 1899, №309, 25 ноября, под названием "В недрах земных" с посвящением А. Я. К-вой. В несколько измененном виде, без посвящения, под названием "В недрах земли" рассказ вошел в сборник А. Куприна "Детские рассказы" (изд. "Освобождение", 1908). Для полного собрания сочинений, изд. т-ва А.. Ф. Маркс, Куприн снова правил рассказ.

В тексте "Детских рассказов" после описания шахтерской лампочки была вставлена фраза: начиная со слов "Это делается для безопасности" и до "на шахтах погибали сотни человек". В газетном тексте о сверстниках Леньки говорилось, что они "играют на деньги в карты и хвастаются скверными болезнями"; в "Детских рассказах" эта фраза исправлена: "играют на деньги в карты и хвастаются этим".

Кроме того, в газетном тексте была дана сноска к слову "лава" - "лавой называется очень низкий ход между двумя параллельными галереями, из которых одна расположена выше другой".

А. И. Куприн хорошо знал жизнь и труд шахтеров. В бытность свою в Донбассе (в 1896 году) писатель сам спускался в каменноугольные шахты. Впечатления, вынесенные отсюда, дали Куприну материал для большого очерка "В главной шахте", который был опубликован в 1899 году в газете "Киевское слово" (№ 3991, 18 февраля и № 3995, 22 февраля).

Печатается по сборнику: А. И. Куприн. Рассказы для детей. Париж, 1921.

Счастливая карта

Впервые - в газете "Киевское слово", 1899, №4294, 21 декабря, за подписью: А. Поспелов. В несколько измененной редакции рассказ был в 1911 году опубликован в "Синем журнале" (№ 28, 1 июля). Авторская правка заключалась главным образом в уточнении и изменении карточных терминов. В характеристике Сергея Ивановича были прибавлены слова: "этот впоследствии министр с почти неограниченной властью".

Палач

Впервые - в газете "Донская речь" (Ростов-на-Дону), 1900, № 7, 9 января, под названием "Ингольштадский палач", с подзаголовком "Средневековая быль".

Печатается по сборнику: А. И. Куприн. Рассказы для детей. Париж, 1921.

Гвельфы и Гибеллины - враждующие политические группировки в городах Германии и Италии в XII-XV веках. Гвельфы - по преимуществу представители городских торгово-ремесленных слоев, приверженцы римских пап в их борьбе с германскими императорами. Гибеллины - городская знать, сторонники Римской империи, боровшиеся за власть с "папистами" - гвельфами.

Погибшая сила

Впервые - в газете "Донская речь" (Ростов-на-Дону), 1900, № 41, 13 февраля и № 42, 14 февраля.

На переломе (Кадеты)

Впервые - в газете "Жизнь и искусство", 1900, №№ 55, 56, 62, 63, 64, 67, 68, 70, 71, 74, 24 февраля - 14 марта, под названием "На первых порах", с подзаголовком "Очерки военно-гимназического быта". Под названием "Кадеты" с незначительными изменениями повесть была опубликована в 1906 году в журнале "Нива" (№ 49, 9 декабря, № 50, 16 декабря, № 51, 23 декабря, № 52, 30 декабря). Под названием "На переломе (Кадеты)" вошла в пятый том собрания сочинений Куприна в изд. "Московского книгоиздательства".

В газете и в "Ниве" повесть была напечатана со следующими примечаниями автора: "Вся гимназия делилась на три возраста: младший - I, II классы, средний - III, IV, V и старший - VI-VII"; "Курило" - так назывался воспитанник, уже умеющий при курении затягиваться и держащий при себе собственный табак". В тексте "Жизни и искусства" в повести было шесть глав; заканчивалась VI глава словами: "Говорят, что в теперешних корпусах нравы смягчились, но смягчились, в ущерб хотя и дикому, но все-таки товарищескому духу. Насколько это хорошо или дурно - господь ведает". В "Ниве" VI глава заканчивалась по-другому: "Говорят, что в теперешних корпусах дело обстоит иначе. Говорят, что между кадетами и их воспитателями создается мало-помалу прочная родственная связь. Так это или не так - это покажет будущее. Настоящее ничего не показало".

Подготавливая повесть для "Московского книгоиздательства", Куприн ввел в III главу отрывок, посвященный настоятелю гимназической церкви отцу Михаилу; в конце V главы появляется описание "силачей" (в прежней редакции о силачах говорилось только: "Впрочем, о них в своем месте и подробнее"). Кроме того, была дописана новая, VII глава.

Повесть автобиографична. Об этом говорил и сам писатель в беседе с сотрудником "Комсомольской правды" в 1937 году: "В прошлое вместе с городовым и исправником ушли и классные наставники, которые были чем-то вроде школьного жандарма. Сейчас странно даже вспомнить о розгах. Чувство собственного достоинства воспитывается в советском человеке с детства. Те, кто читал мою повесть "Кадеты", помнят, наверное, героя этой повести - Буланина и то, как мучительно тяжело переживал он это незаслуженное, варварски дикое наказание, назначенное ему за пустячную шалость. Буланин - это я сам, и воспоминание о розгах в кадетском корпусе осталось у меня на всю жизнь..." ("Москва родная", "Комсомольская правда", 1937, № 235, 11 октября).

Характеристику нравов, царивших во втором Московском кадетском корпусе во время пребывания в нем Куприна, мы находим в воспоминаниях Л. А. Лимонтова об А. Н. Скрябине (будущий композитор учился в корпусе одновременно с Куприным). "Я был тогда, - пишет Л. Лимонтов,- таким же "закалой", грубым и диким, как и все мои товарищи кадеты. Сила и ловкость были нашим идеалом. Первый силач в роте, в классе, в отделении пользовался всевозможными привилегиями: первая прибавка "второго" за обедом, лишнее "третье", даже стакан молока, назначенный врачом "слабосильному" кадету, нередко передавался первому силачу. Про нашего первого силача, Гришу Калмыкова, другой наш товарищ, А. И. Куприн, будущий писатель, а в ту пору невзрачный, маленький, неуклюжий кадетик, сочинил:

  Наш Калмыков, в науках скромный,
  Был атлетически сложен,
  Как удивительный - огромный
  И сногсшибательный Парфен*.
  Он глуп, как Жданов первой роты,
  Силен и ловок, как Таити**.
  Везде во всем имеет льготы
  И всюду может он пройти".

^* (Повар-квасник в нашем корпусе. Очень большой и сильный мужчина. (Прим. Л. Лимонтова.))

^** (Клоун в цирке Соломонского. (Прим. Л. Лимонтова.))

(Сборник "Александр Николаевич Скрябин. К 25-летию со дня смерти", М.-Л., 1940, стр. 24).

...во время блокады Парижа. - Имеется в виду осада Парижа прусскими войсками осенью 1870 года, во время франко-прусской войны.

...друг Гамбетта... - Гамбетта Леон Мишель (1838-1882) - французский буржуазный политический деятель.

...время столкновения гуманного милютинского штатского начала с суровым солдатским режимом. - Милютин Дмитрий Алексеевич (1816-1912) - русский военный и государственный деятель. По инициативе Милютина были созданы военные гимназии и военные училища, в которых преподавали штатские педагоги, в частности такие прогрессивные русские учителя, как Ушинский, Стоюнин, Острогорский. В 1882 году, с наступлением реакции, на смену "гуманному милютинскому штатскому началу", как пишет Куприн, приходят снова военные корпуса николаевского типа. Общеобразовательные предметы, которым уделялось много внимания в военных гимназиях, сокращаются, вводится суровый солдатский режим.

Тапер

Впервые - в газете "Одесские новости", 1900, № 5167, 25 декабря.

И. Питляр