Глава XLI Премьера "Жизни Человека" в театое Комиссаржевской. - "Клоун". - Отъезд Куприна в Гельсингфорс.

Двадцать второго февраля 1907 года в театре Комиссаржевской, на Офицерской улице, шла премьера "Жизни Человека" Л. Н. Андреева.

Ф. Д. Батюшков и я поехали в театр. Александр Иванович остался дома: произведения Леонида Андреева ему не нравились.

Пьеса имела успех. Замечательной была мейерхольдовская полька - наивный мещанский мотив, который подчеркивал примитив всей пьесы. Звуки шли от самого высокого до баса:

 Танцевалыцик танцевал, 
 А в углу сундук стоял, 
 Он его не увидал, 
 Спотыкнулся и упал. 

Позднее в Художественном театре звучала другая полька, более изысканная и нарядная^*. Она казалась мне менее удачной.

^*(Пьеса Л. Н. Андреева "Жизнь Человека" была поставлена в Московском Художественном театре 12 декабря 1907 года, режиссер К. С. Станиславский.)

Когда я вернулась из театра, то сидевший у Куприна И. А. Бунин спросил меня с иронией:

- Ну как пьеса? Понравилась вам? Правда, что смерть сидит в уголке и кушает бутерброд с сыром?

Я ответила совершенно серьезно, что вещь мне очень понравилась и у публики она имела большой успех.

Мой ответ взбесил Куприна. Он схватил со стола спички, чиркнул, дрожащей рукой прикурил и бросил горящую спичку мне на подол. Я была в черном газовом платье. Платье загорелось.

У Александра Ивановича начались приступы неврастении. Врач рекомендовал поместить его в больницу, но Куприн лечиться в Петербурге не хотел и выбрал частную лечебницу близ Гельсингфорса.

Перед отъездом он передал мне в полную собственность, нотариально, первые три тома своих рассказов. Купчая совершалась в нотариальной конторе Тыркова, на углу Владимирской и Невского.

Написав в Петербурге рассказ "Клоун", Александр Иванович в марте 1907 года уехал в Гельсингфорс. С ним поехала и Е. М. Гейнрих. До лечебницы провожал их Ф. Д. Батюшков.

С этого времени наши пути с Куприным разошлись, но мы с дружеским доверием и откровенностью продолжали относиться друг к другу^*.

^*(В 1921 году М. К. Куприна-Иорданская писала своей дочери Лидии: "...Я очень любила твоего отца, Лидинька, и решиться разойтись с ним было очень трудно, но когда я убедилась в том, что больше не могу служить ему опорой и поддержкой потому, что он сам же довел меня не только до острой неврастении... но даже и до более серьезного нервного расстройства, то я порвала с ним, и было действительно лучше для нас обоих, потому что каждый устроил свою дальнейшую жизнь по-своему, и мы перестали, наконец, мучить друг друга с ожесточением, на которое способны только страстно любящие люди" (Архив М. К. Куприной-Иорданской).)