Глава IX Пробелы памяти Куприна.

Пробелы в памяти А. И. Куприна удивляли меня давно.

В 1902 году я рассказала Александру Ивановичу кошмарный сон, который до замужества мучил меня от времени до времени. Будто я нахожусь в пустой квартире. Бегу из одной комнаты в другую. Комнат впереди много, и все они заперты. Мне нужно успеть открыть дверь, вытащить ключ и запереть ее с другой стороны: кто-то преследует меня, и расстояние между нами все уменьшается. Еще одна последняя комната, и "он" меня настигнет. У меня нет больше сил, и я в ужасе просыпаюсь.

Этот сон Александр Иванович вставил в рассказ "На покое". Рассказ отослал в "Русское богатство", а 23 сентября 1902 года обратился с письмом к Н. К. Михайловскому: "Я думаю кое-что в рассказе урезать... а иные места надо переделать; так, например, в последней главе сон старого актера; мне кажется, я бессознательно кого-то в ней повторил, кого именно - вспомнить не могу, но это меня беспокоит"^*.

^*(ИРЛИ, архив Н. К. Михайловского.)

А. И. Куприн познакомился с Л. Н. Толстым 25 июня 1902 года на пароходе "Св. Николай". Видеть Толстого вторично в Крыму весной 1905 года, как пишет Александр Иванович в своих воспоминаниях^*, он не мог, так как всю весну и лето 1905 года, до августа, когда уехали в Балаклаву, мы жили на даче близ станции Сиверская.

^*(А. Куприн, т. 9, стр. 445.)

В декабре 1902 года Куприн писал А. П. Чехову: "...Кстати, я познакомился с Горьким - он у нас обедал вместе с Пятницким. Знаете, в нем есть что-то аскетическое, суровое, проповедническое. Все рассказывает о молоканах, о духоборах, о сормовских и ростовских беспорядках, о раскольниках и т. д...."^*

^*(Отдел рукописей Л Б.)

Никаких разговоров у нас за обедом о молоканах, духоборах, беспорядках в Сормове и Ростове, о раскольниках - не было. Говорили только на литературные темы - о преобразовании "Знания" в крупное издательство, о появившихся в печати литературных произведениях, о новых научных исследованиях, о пьесе Горького "На дне".

В феврале 1902 года Куприн писал из Петербурга Л. И. Елпатьевской: "....Сняли две комнаты у каких-то "столяров по Марксу" (синие блузы, бледные интеллигентные лица, волосы ежиком и добрые, честные мозолистые руки)..."^4*

^*(ИРЛИ.)

Александр Иванович нанял небольшую комнату у столяра-краснодеревца. Наш хозяин - одинокий старик лет шестидесяти - днем был занят в какой-то мастерской, в свободное время дома ремонтировал старинную мебель или делал на заказ шкатулки, рамки, киоты.

Через неделю после похорон А. А. Давыдовой, 2 марта 1902 года, Куприн писал Л. И. Елпатьевской: "...Вы знаете, как я Вам во всем верю, даже в мелочах- поэтому настаиваю на вызове сюда Коки. И он здесь будет, кажется, 11 числа сего месяца..."

Речь идет о моем брате, Николае Карловиче Давыдове, который был вызван из Тифлиса на похороны матери и никуда из Петербурга в ближайшие дни после ее похорон не уезжал.

В августе 1901 года Куприн писал Л. И. Елпатьевской из Зарайского уезда Рязанской губернии: "Облюбовал я одну темку; вот она в сжатом виде: профессиональный атлет, борец, русский, даже полуинтеллигент, должен состязаться вечером в цирке с американцем Джоном Ребером. Отказаться нельзя, он уже внес сто рублей на пари, и афиши выпущены. Но он чувствует с утра озноб и лень во всем теле. Видит на репетиции утром своего противника (тот тренируется) и чувствует страх. Вечером он борется, побежден и умирает у себя в уборной, не успев снять трико, от разрыва сердца...

Когда я вчера (курсив наш) придумал это, то у меня от радости даже руки похолодели. Я танцевал по комнате и пел: пишу, пишу, пишу! И вот сегодня я опять сижу бесплодно за столом, а тема кажется мне бледной, неинтересной, вылинявшей. Голубчик, что же это со мной! Неужели я впадаю в идиотство?"

Нервное ли расстройство (или Куприн имел иные соображения), но он сообщил Елпатьевской краткое содержание ранее написанного им в Ялте рассказа "В цирке" и посланного тогда же из Ялты в редакцию журнала "Мир божий".

В упомянутом письме много и других измышлений его по временам больной фантазии.

В Париже Куприн написал роман "Юнкера" как продолжение повести "Кадеты".

В "Юнкерах" Александр Иванович сообщает, что он познакомился с Лиодором Ивановичем Пальминым (в повести Диодор Иванович Миртов) летом 1888 года на даче у сестры, в Краскове.

В эмиграции, через много лет, Куприн запамятовал и отнес знакомство с поэтом Л. И. Пальминым, влияние которого на творчество молодого Куприна-кадета не вызывает сомнения, к другому периоду своей жизни, когда Куприн-юнкер выступает преданным патриотом самодержавия (охрана Александра III в Москве юнкерами, среди которых был и Куприн, восхищавшийся этим колоссом).

Исследователям творчества А. И. Куприна следует сопоставить годы вольнолюбивых стихотворений Куприна-кадета ("Боец", "Песнь скорби"), которые опровергают его аполитичность того времени, с тем, что он пишет в "Юнкерах", и станет понятно, что Куприн познакомился с Л. И. Пальминым не летом 1888 года, а на три-четыре года раньше.