"Заря Востока"

Есенин довольно часто уходил вместе со мной в редакцию, где скоро стал своим человеком. Все полюбили его за простоту, спокойную веселость и незлобивое остроумие.

Конечно, кое-кому хотелось глубже покопаться в душе поэта, но он каждый раз вежливо отводил такого рода попытки.

Редакционные работники подобрались у нас хорошие. Однажды Есенин написал про них шуточное стихотворение "Заря Востока"; читая его, я всегда вспоминаю тифлисскую жизнь, веселую и ладную редакционную работу, когда мы дружным коллективом пускались на всякие газетные выдумки, привлекая к этому талантливых авторов и стремясь, чтобы печатный орган Закавказской федерации был не хуже столичных газет.

Приведу строфы из этого стихотворения, опубликованного в журнале "Журналист" в 1926 году.

"Заря Востока"

  ...Ирония, вези меня! Вези!
  Рязанским мужиком, прищуривая око,
  Куда ни заверну - все сходятся стези
  К редакции "Заря Востока".

  Приятно видеть вас, товарищ Лифшиц,
  Как в озеро, смотреть вам в добрые глаза,
  Но, в гранки мокрые вцепившись,
  Засекретарился у вас Кара-Мурза.

  И Ахобадзе!.. Други, будьте глухи,
  Не приходите в трепет, ни в восторг,-
  Финансовый маэстро Лопатухин
  Пускается со мной за строчки в торг.

  Подохнуть можно от незримой скуки.
  В бумажном озере навек бы утонуть!
  Мне вместо Карпов видятся все щуки,
  Зубами рыбьими тревожа мозг и грудь.

  Поэт! Поэт! Нужны вам деньги? Да!
  То туфли лопнули, то истрепалась шляпа.
  Хотя б за книжку тысчу дал Вирап,
  Но разве тысячу сдерешь с Вирапа?

  Вержбицкий Коля! Тоже друг хороший,-
  Отдашь стихи, а он их в самый зад,
  Под объявления, где тресты да калоши,
  Как будто я калошам, друг и брат.

  Не обольщаюсь звоном сих регалий,
  Не отдаюсь ни славе, ни тщете.
  В душе застрял обиженный Бен-Гали,
  С неизлечимой дыркой в животе...

Тут нужно кое-что разъяснить.

"Финансовый маэстро Лопатухин" - это заместитель заведующего издательством. Он никак не мог согласиться с тем, что обычную стихотворную строчку можно делить на части, причем издательству приходится платить построчный гонорар иногда всего за несколько букв.

Матвей Карп - заведующий издательством "Заря Востока". Вирап - директор книжного издательства "Советский Кавказ".

Бен-Гали - псевдоним фельетониста Гехтмана, которому врач делал операцию аппендицита и по рассеянности оставил внутри марлевую салфетку. После этого фельетонисту советовали попросить врача сделать разрез на пуговках - мало ли что еще может оставить там рассеянный хирург... Случай с помещением стихов Есенина на четвертой полосе был вызван тем, что весь номер оказался заполненным обязательным официальным материалом, а сам Есенин настаивал, чтобы стихи его во что бы то ни стало появились на другой день.

Повторяю, Есенин в редакции был всеобщим любимцем. Мы гордились тем, что он вошел в нашу семью, а поэт, видимо, отдыхал душой в этой мирной обстановке.

Редактор Михаил Осипович Лифшиц с подлинной нежностью относился к поэту, он каждый день расспрашивал меня о нем, бережно хранил все автографы Есенина, по возможности не отказывал в авансах...

Однажды часа в два ночи, когда я дежурил в типографии, мне сообщили, что в "проходной" сидит какой-то молодой человек в шляпе, хочет меня видеть.

Я велел пропустить.

В дверях показался Есенин.

Войдя в наборный цех, он начал как-то странно поводить носом, и на лице у него появилась довольная улыбка. А взгляд любовно скользил по наборным кассам, по печатным станкам, по талеру, на котором уже заканчивалась верстка очередной полосы газеты.

Вскоре я убедился, что Есенин довольно хорошо разбирается в типографском деле. Однако на мой вопрос - откуда у него такие знания, он ответил как-то невнятно.

Только впоследствии я узнал, что в молодые годы Сергей работал в одной из больших московских типографий.

Потом он еще много раз навещал меня в типографии и всегда говорил, что запах типографской краски напоминает ему юность и какие-то очень приятные и интересные события.

Есенин быстро сошелся со всеми рабочими, в особенности со старым метранпажем товарищем Хатисовым, которого ласково называл "папашей".

Однажды наборщики и печатники типографии "Заря Востока" на квартире у своего товарища решили устроить вечеринку (это было в годовщину Октябрьской революции) и попросили, чтобы я привел с собой "Сирожу".

Почти все рабочие были грузины и армяне.

Поэт отлично чувствовал себя в этой компании, читал стихи, плясал лезгинку, подпевал "мравалжамиер"... Одного только не мог принять - некоторых чрезмерно острых для него кавказских кушаний домашнего приготовления.

И вот интересное сопоставление.

Спустя некоторое время мы были приглашены на именины к одному журналисту. Здесь Есенина встретили почтительно-ласково, отвели ему лучшее место за столом. Все гости были из местной русской интеллигенции. Среди присутствовавших было много интересных людей. Играли на рояле, пели романсы и хоровые песни.

Сергей весь вечер просидел рассеянный, ушедший в себя, нехотя пил, вяло отвечал на вопросы, читать стихи отказался наотрез, сославшись на то, что болит горло, и задолго до конца вечера шепнул мне:

- Давай смоемся!

Выбрав подходящий момент, мы улизнули.

Выйдя на улицу, Есенин облегченно вздохнул и оказал:

- За два часа ни одного человеческого слова! Все притворяются, что они очень умные, и говорят, словно из граммофонной трубы!..

Я и потом много раз замечал, что Есенина совершенно не тянет в так называемое "образованное общество", где он не встречал открытых, непосредственных слов, задушевной беседы. А они-то главным образом и привлекали Сергея.